Шелковый путь к себе. Глава 43. Люди не ценят то, что дается легко

Декабрь 2017

В канун Рождества Санлитун заполнился коммерческой иллюминацией, на фоне которой китайцы с энтузиазмом фотографировались, а в офисе было сразу несколько поводов для вечеринки: вторая пятница месяца с ее happy hour, чей-то день рождения, новогодняя речь Оледля всех наших офисов и уход нескольких людей.

Больше всего обсуждался уход Я. — одно из самых «стареньких»: приехав из Таиланда, он проработал здесь шесть лет, начав интерном в 24 года. Шесть лет в одной фирме — это очень долго для Китая. «Столько не живут». Средний срок работы в одном месте — два года. За два года состав Buero Ole Scheeren обновляется на 70%. За пять лет он обновляется полностью. Если посмотреть их старые проекты на Archdaily или Dezeen, то в авторском коллективе не будет вообще ни одного знакомого имени. Но для Я. эти имена были знакомыми: все они коллеги и друзья из прошлой жизни. Его связывала с этой работой целая тонна воспоминаний и десятки людей, которые успели прийти и уйти за это время.

У Я. была очень особенная ситуация: он был необыкновенно талантлив том, что не приносило ему удовлетворения. За шесть лет он стал «главным визуализатором» этого офиса, причем кавычки здесь стоят потому что это не название должности. Его должность была архитектор. Может даже, младший архитектор. «Главный визуализатор» — было его амплуа, потому что то, он делал лучше всего, были картинки. Все внутренние рендеры и координация со сторонними рендер-шопами были на нем. Обучение людей, которых специально нанимали на должность «визуализатор» — была на нем, потому что даже с соответствующим образованием они не дотягивали до него. Вообще все, что было связано с созданием тех вкусных изображений, которые мы ассоциируем с уровнем стархитект, было на нем. Все это было на высочайшем уровне.

Была только одна проблема: ему не нравилось это делать.

То, что получалось у него без труда, он считал несерьезным, и стремился к «настоящей» архитектурной работе: черчению рабочки. Желание развиваться играло с ним злую шутку: пренебрегая собственными талантами, он все время стремился к тому, чего не умел. К тому, где ему приходилось конкурировать с людьми талантливее его.

«Зачем ему чертить эти планчики, это может делать машина! Это же ужасно скучно! А он создает искусство — то, что нельзя сгенерировать программой,» — сетовали коллеги в приватных беседах. Но Я. был непреклонен. Поняв, что в этом офисе его ждет карьера директора по визуализациям вместо архитектурной, он решил уходить. «Директор по визуализациям» — звучало несерьезно для 30-летнего человека. По его мнению.

В свою последнюю неделю Я. ходил в приподнятом, хотя и ностальгическом настроении. Его farewell letter — это самое длинное прощальное письмо из всех, которые я видела. Длинное, потому что собрало воспоминания и благодарности за шесть лет. И закончилось «Несколькими интересными фактами о моей работе здесь», из которых один я выделила особенно:

«… Меня и В. наняли в один месяц. Но поначалу я думал, что В. работает здесь очень давно и, как минимум, на менеджерской позиции. Все дело было в «сильном платье» (powerful dress)и каблуках…»

В. — это его антипод. У них не очень большая разница в возрасте, и их действительно наняли с разницей в пару недель, но только за эти же шесть лет В. стала ассошиэйтом.

Произошло это в ту же рождественскую вечеринку:Олепроизносил долгую брежневскую речь об успехах компании, сообщил о завершении строительства Guardian Art Center в Пекине, и, в связи с этим, повышением В., которая вела интерьерную часть этого проекта.
Не думаю, что это произошло просто так. Скорее всего, после шести лет она тоже начала смотреть на дверь, и новая должность была способом ее удержать. С Я. точно такой же прием не сработал, он от повышения отказался.

Это быстро стало предметом разговора для особо острых на язык интернов, которые заметили, что в отличие от некоторых, за шесть лет Я. добился успеха только на поприще картинок.

В. все любили. Худенькая и ухоженная, наполовину итальянка, наполовину испанка, она обладала одним важным талантом: стоять на своем. Это качество, к примеру, начисто отсутствовало у Дж., поэтому ее работа строилась на попытке угодить всем и сразу. Ей просто приходилось метаться между разными правками и замечаниями, реагируя на все подряд. Люди такое не оценивают: вместо того, чтобы угодить всем, она не могла угодить никому. В итоге, вообще никто из архитекторов не хотел с ней работать.

С В., напротив, хотели работать все. С ней все было, как правило, размеренно, без лишних напрягов и без стрессов. И главный парадокс — вовремя. Выяснилось, что чтобы сдавать проекты вовремя и в желаемом виде, необязательно сидеть по ночам. Более того, нельзя сидеть по ночам — это контрпродуктивно. Достаточно просто не сеять вокруг себя стресс, тогда работается быстро. Вот так все просто. Просто в теории, но экстремально сложно в реальных условиях Китая. Китайцы показывают лояльность работе не результатом, а количеством высиженных часов. Кто больше всех сидит, тот, значит, больше всех работает. Китайский проект-менеджер, который может уйти на два часа на обед, а потом на ужин, но железно покинет офис после полуночи, чтобы доказать свой трудоголизм — это реальная катастрофа.

Краем глаза я заметила, как Дж. обняла В. после новости о ее повышении. Очень искренне обняла, как старшую сестру. Как сестру, которая в чем-то лучше тебя, но на ее месте тебе оказаться не хочется.

Сама В. выглядела так, как будто повышению не обрадовалась.

После длинной речи Оле слово взял финансовый шеф: он финн, который живет в Китае уже так давно, что вряд ли бы смог интегрироваться в Европе, если бы решил вернуться. Я не знаю, сколько ему лет, может 40-50, но у него как будто нет возраста, потому что серьезная должность сочетается с юношеской бесшабашностью в поведении. Он как вечный экспат, который приехал тусить в Китай в тридцать лет, и так и заморозился в этом возрасте и образе жизни. Себя он позиционирует, как «добрый полицейский», поэтому старается поддерживать small talks со всеми, от интернов до сеньоров.

«Я. покидает нас,» — констатировал он. — «И уезжает в Роттердам. Я надеюсь, что у него там все будет хорошо, но я лично не понимаю, зачем люди едут в Европу. Я сам оттуда уехал, и знаете почему? В Европе нереально ску-у-у-учно».

«А куда он уходит кстати?» — тихо спросила я у Л.

«В ОМА».

Мы переглянулись с видом «ну да, что за вопрос, туда все рано или поздно уходят».

«Кстати, в OMA его взяли на junior architect», — бросил стоящий рядом У. — «Это такой бред, в его возрасте соглашаться на джуниора… Здесь он мог попросить вообще все, что хотел. Под него бы отдел специально создали. И на что он променял эту возможность, на свою мечту чертить планчики, чтобы быть как все «серьезные» архитекторы? Не понимаю.

Люди никогда не ценят то, что дается им легко».

ххх

В цикле «Шелковый путь к себе» нет рекламы. Я не зарабатываю на этом. Но вы можете поддержать меня:

[recent_posts only_swipe=»false» autoplay=»4000″ number_of_posts=»5″ title=»» type=»image_title» category=»personal» ]