М. не планировал останавливаться у меня — наверное он знал про мое временное жилье — и снял на пять дней квартиру где-то на Донгжимен. Я пошла его провожать.
В первый вечер, пока мы шли пешком и разговаривали, все было как-то не так, я не могла к нему привыкнуть, огрызалась, чувствовала себя виноватой за это, но не могла прекратить. Все, что я пыталась ему донести, это что нельзя врываться вот так без предупреждения. С другой стороны, даже себе я не могла объяснить, почему нельзя. Это не было особой проблемой, я никуда не уезжала, и планов на пять дней не было, кроме работы, но все равно было ощущение какой-то обманутости и манипуляции. Когда все происходит именно как ты не ждешь. А когда ждешь — ничего не происходит. Я изо всех сил старалась прекратить нервничать, но была в буквальном смысле на взводе. По сути это был обычный конфликт рациональной и иррациональной ментальности.
Конец 2016 года был не слишком удачным финансово. Несколько нужных, но затратных поездок, выселение из квартиры и неожиданный отказ вернуть депозит, подвернувшееся временное жилье и поиски нового — все это происходило на фоне непонятных отношений с М. Да, отношения оставались по инерции теплыми и родными, но становились все более «виртуальными», когда на мои осязаемые проблемы накладывались его романтические сообщения про осень, погоду, листья и пледы. Мне приходилось балансировать, одной рукой морально подготавливая всех к тому, что нашей пары больше нет, а другой — решая обычную насущную рутину типа крыши над головой. Все это было как будто из разных миров и больше не стыковалось в моей голове.
Никто кроме меня не был виноват в моих же проблемах, мне не на кого было вешать свое раздражение. Мы с М. не ссорились, но просто наше общение больше не складывалось. Это когда из какой-то параллельной жизни поступает много дополнительной информации про «осень, листья и романтику», которая, конечно, нужна, но не здесь и не в данный момент, и ты пытаешься от оградиться от нее, по крайней мере, пока не удастся направить текущую жизнь со всей ее реальностью, жильем, работой и бюджетом в стабильное русло.
Меня раздражало, что я больше не чувствовала никакой защиты со стороны семьи. Взаимное раздражение М. тоже можно понять, потому что с его стороны это выглядело как «ты совсем отдалилась и меня не поддерживаешь». После того, как удочка о разводе была закинута, единственной правильной тактикой было просто не разговаривать об этом, а дать информации дозреть. Поэтому мы как-то не общались.
На самом деле, не обсуждая больше планов по воссоединению, мы просто перестали жить совместными проблемами, и углубились каждый в свои. Это был soft breakup — нетравматичный разрыв, когда отношения просто постепенно сходят на нет.
В Китае многие, даже иностранцы, спрашивали, учу ли я китайский. Это вроде очевидный вопрос, раз ты живешь в Китае — учишь ли ты местный язык? Я всегда удивлялась этому вопросу, а спрашивающие удивлялись, почему я удивляюсь.
Почему-то для меня этот вопрос никогда не был очевидным, и такая простая связка, как «жить в Китае — учить китайский» вообще не приходила мне в голову даже близко. Единственное, что я сделала для своего лингвистического просвещения, это загуглила «здравствуйте» и «спасибо» за час до выезда в аэропорт еще в Самаре. Кроме этих двух слов за первый год запомнила цифры от одного до десяти, чтобы не путаться в ценах, и это был буквально весь мой словарь. За целый год. Потому что мне просто. Совершенно. Никогда. Не приходило. В голову. Учить китайский. Зачем? Да, я не толерантный к другим культурам человек. И что теперь?
Когда наваливается несколько очень серьезных проблем сразу, первое, что охватывает — это обжигающая паника. Но мозг не может находиться в стрессе постоянно, и, спустя какое-то время после беготни из угла в угол и вырывания волос наступает выгорание, апатия, а затем мобилизация: голова резко становится холодной, прагматичной и беспристрастной.
На совещаниях я сидела, уставившись напряженным невидящим взглядом в проектор, практически не слушая, что происходит вокруг: в мыслях я была занята вопросами «где мне жить» и «что мне делать» и просчетом всех возможных вариантов в турбо-режиме. Чтобы найти новое жилье, у меня оставалось около недели. Мысли неслись со скоростью китайского скоростного поезда.
Я мысленно перечисляла все возможные контакты, к кому можно было обратиться за помощью. Контакты, конечно, были местные: обращаться за помощью к родителям не рассматривалось даже в страшном сне, иначе это значило бы поражение против вялого, но настойчивого прессинга «что тебе там делать, давай, возвращайся домой». Я жила в Китае всего год и была слишком далеко от ощущения «я взяла отсюда все, что могла». Для меня это было только началом: самый полезный профессиональный и жизненный опыт начинался как раз за отметкой «один год». Из этого опыта все еще можно выжать слишком много полезного.
«Привет!» — Мы разговаривали с Л. примерно неделю назад, и я уже соскучилась. Я увидела у нее в ленте какие-то красивые апдейты с новыми открытками. — «У меня душа просит поговорить! Что ты там рисуешь сейчас?»
«Ну открыточки для одной фирмы. Еще на стене в хостеле! Еще надо картину на день рождения. Сейчас делаем конгресс-холл с ребятами на конкурс — ничего не успеваем! И да, я кстати, решила участвовать в конкурсе иллюстраций на сайте, где мои иллюстрации на всяких товарах продаются. В общем, все как всегда, не хватает времени на портфолио» — начала она.
«Ты напомнила, мне кстати, тоже надо портфолио обновить. Всего один проект добавить, но с ним какой-то некомпаноз опять. Расскажешь потом, что за стена в хостеле будет! Кстати, у меня новость — я развожусь».
Когда я еще только оформляла визу и паковала вещи в Пекин, мне пришлось немало повариться в бюрократическом котле сбора документов для переезда.
«Сколько у тебя опыт работы?» — написала фея-офис-менеджер, которая занималась тогда моими документами. — «Два года есть?»
Я посмотрела свою трудовую. Официально я начала работать еще в магистратуре, поэтому на тот момент было ровно два года.
«Да, есть,» — уверенно ответила я. Чтобы получить китайскую рабочую визу, требуется как минимум двухлетний стаж.
В октябре я поехала в Чунцинь к сестре Т. Вообще, я называю её сестрой, на самом деле это моя двоюродная племянница. Просто у нас маленькая разница в возрасте.
Её роль во всей истории с Китаем более значительна, чем она сама об этом знает. Когда я искала работу, мама как-то обронила:
«Ты знаешь, вот Н. отправила Т. в Китай учиться. Мы мало про него знаем, а вообще это сейчас первая экономика мира. Да и Н. обычно держит нос по ветру, мне кажется, надо рассмотреть этот вариант. Мне Китай кажется профессионально перспективным, просто направление ещё не раскрученное. А то все ломятся в Европу… а ты будь не как все!»
Когда я послушала этот совет и через неделю сообщила маме, что я «не как все» получила job offer из Пекина, она была в шоке.
К концу лета пришло чувство, что жизнь вошла в колею. Наступили какие-то по-настоящему «ламповые» недели, теплый воздух заканчивающегося лета и такое долгожданное ощущение спокойствия. Да, вопрос «почему М. не приезжает» по-прежнему давил бэкграундом, но все стало по-другому, когда я поняла: даже родители перестали об этом спрашивать. Все перестали об этом спрашивать и, как будто, затаились. Какой бы не была тогда жизнь, но наступила стабильность. Первой ласточкой будущих изменений была проскочившая мысль «а что я вообще буду делать, если он приедет?». После почти года одной в другой стране наконец пришло ощущение, что все устаканилось как оно есть. Может и не надо больше ничего менять.
Л.написала мне на неделе. Мы обсуждали, как обычно, архитектурные фестивали, планы на будущее, поездки.
«..А ещё мы с девочками съездили в библиотеку Аалто в Выборг наконец-то,» — она только что вернулась из Питера и подытоживала. — «А ты? Что нового? Как ты съездила? Как с М.?»
В июле выкроился мой второй отпуск домой. Длинный, летний, помидорно-ягодный. Для многих, кто живет за границей, это самое популярное расписание для home trip: один раз на новый год и один раз летом, в разгар пляжного сезона на Волге.
Этот отпуск я начала планировать еще в марте, после разговора с С. во время нашего прощального ужина.
«Куда едешь в июле?» — спросил он.
«В июле? Я не знаю. Почему именно в июле?» — удивилась я.
С. сделал напуганное лицо.
«Только не говори, что в июле ты останешься в городе! Это ужасная пора! Очень жарко, жить можно только под кондиционером, потом еще сезон дождей и влажность зашкаливает! Представляешь себе, жарко и влажность? А еще работать надо!» — экспрессивно рассказал он. Я не провела в Китае еще ни одного июля, но то, как он обрисовал эти перспективы, меня реально напугало.
«А ты куда обычно едешь?»
«По-разному!» — С. жил в Пекине уже шесть лет. — «В прошлом году мы с семьей провели шесть недель на Филиппинах, пока у меня был перерыв между контрактами. Райское место!» — он расплылся в мечтательной улыбке. — «Очень советую».
«Я, наверное, домой поеду». — пожала плечами я. — «Семейные обязательства».
Когда я приезжаю домой, обязательно находятся люди, которые спрашивают: «ну что, как там китайцы?», очевидно представляя, что я уже ассимилировалась, ем палочками, проектирую китайские здания и вокруг меня одни китайцы, с которыми я дружу.
Так вот, реальная картина выглядит совершенно не так.